Единственный кормилец в семье пошел добровольцем на спецоперацию, но в военкомате говорят, что его имени нет в базе данных
В делах участников СВО поражает порой откровенная безответственность должностных лиц, в том числе при работе с документами. Отправляют людей в зону спецоперации быстро. Но если возникают проблемы, например, с документами на положенные денежные выплаты, то ждать решения приходится очень долго. Хотя эти проблемы возникают как правило по вине не граждан, а чиновников военного ведомства.
Очередной пример — ситуация семьи Шнакенберг, глава которой ушел добровольцем на фронт сразу после того, как, не поверите, был освобожден из Центра временного содержания иностранных граждан (ЦВСИГ).
Андрей Шнакенберг — этнический немец. Но его предки с Урала. Они воевали в составе Красной Армии еще в Великую Отечественную войну. Видимо, поэтому Андрей сам, едва освободившись из ЦВСИГа, принял радикальное решение, даже не посоветовавшись с женой. Просто прислал ей смс, что уходит добровольцем в зону СВО: «Мои прадеды воевали, и я пойду».
Жена Андрея — гражданка России. Его дети, кстати, тоже. Как рассказала «Свободной Прессе» Людмила Лукашева, руководитель Уральской ассоциации беженцев, Андрей Шнакенберг родом из Казахстана. Много лет назад переехал в Россию. Сначала жил в Тюмени, с 2005 года — в Челябинске.
Шнакенберга задержали за нарушение миграционного режима пребывания на фоне действия указа президента России, запрещающего за такие нарушения выдворять из страны. Тем не менее МВД хотело все-таки Андрея выдворить.
Его брак в России много лет не регистрировали на том основании, что он не предоставил справку из Казахстана об отсутствии там семьи. При этом в Казахстане его считали россиянином, а в России… казахстанцем.
Сколько еще наших соотечественников оказались в двусмысленном положении просто потому, что уполномоченные российские госведомства палец о палец не хотят ударить?
Корреспондент «Свободной Прессы» поговорил с Ириной Казанцевой, супругой Андрея. И выяснил, что после ухода добровольца в зону СВО его семья столкнулась с финансовыми проблемами.
«СП»: Где сейчас находится Андрей?
— В зоне СВО, на боевом задании. Воюет. Точнее не могу сказать.
«СП»: Правильно понимаю, что решение об уходе на фронт он принял добровольно, на него не оказывали давление?
— Да. Он решил, что так будет правильно.
«СП»: Ваше мнение по этому поводу он спросил?
— Нет. Просто поставил перед фактом. Я не ожидала, что он так поступит.
«СП»: Как себя чувствуете сейчас?
— Каждый день, как на вулкане. Неизвестно же, что с ним будет.
«СП»: Кажется, были какие-то проблемы с выплатами за его участие в СВО?
— Были и есть. Решился только один вопрос — с разовой выплатой. А зарплаты за июнь не было — ни зарплаты, ни боевых.
«СП»: Он когда ушел на фронт?
— 10 июня. Кстати, все ребята, кто с ним уходил, давно получили зарплату.
«СП»: Почему же по Андрею такая задержка?
— Говорят, потеряли его документы.
«СП»: Какие именно?
— Все его документы потеряли.
«СП»: Кто потерял? Как такое вообще могло случиться?
— Точно не знаю. Но в военкомате говорят, его имени даже не было в единой базе данных участников СВО.
«СП»: И что теперь делать?
— Я связывалась с военкоматом, там будут восстанавливать утерянные документы.
«СП»: А пока на этом основании задерживают положенные Андрею выплаты?
— Я уже задавала вопросы военкомату, отправляла обращение в Министерство обороны. Ответы были, что принято к рассмотрению. Когда будет решен вопрос, сроков не назвали. Но 30 июля военная прокуратура вышла на меня, будут разбираться.
«СП»: Как вам вообще вся эта ситуация?
— Полный беспорядок, конечно. Не должно быть такого в работе с документами, тем более военнослужащих.
«СП»: Ваши дальнейшие действия?
— Дождусь 10 августа. Если зарплаты за июль не будет, пожалуюсь в Минобороны снова.
«СП»: А если не поможет?
— Придется тогда президенту Путину писать. Андрей у нас один кормилец в семье.
«СП»: Вы с ним на связи сейчас?
— Да, списываемся каждый день.
«СП»: Не жалуется на условия фронтовой жизни?
— А что жаловаться? Стреляют…
Остается добавить, что возвращения Андрея Шнакенберга из зоны СВО ждут в этой семье три человека — жена Ирина и две дочери. Одной семь лет, другой всего полтора года.
По поводу потерянных документов Андрея хочется задать вопрос. Все-таки бойцов СВО публично с высоких трибун называют защитниками Родины. Почему же тогда к работе с некоторыми из них в военном ведомстве относятся так халатно? Но кому, интересно, задавать этот вопрос? Военному комиссариату, Министерству обороны? Или сразу идти к президенту страны?
Последние новости и все самое важное о спецоперации на Украине, — в теме «Свободной Прессы».
About The Author
